Хождение закона по мукам

«Мы тут ни при чем»

Меня предупредили, что человек, который расскажет о процессе рождения законов, сидит в новом крыле Госдумы. Но, поплутав по бесконечным коридорам парламента, я случайно забрела в его старую часть. Увидев кабинет с тем номером, который мне назвали, я постучалась. «Войдите», – раздался дружный гул голосов. Многоголосие несколько смутило. Осторожно открыв дверь, я увидела накрытый стол, рядом с которым стояло несколько представительных мужчин в галстуках. «Надо же, как меня встречают», – подумала я.

– Водку будете? – последовало неожиданное предложение.

– А про то, как пишете законы, расскажете?

Народные избранники несколько напряглись.

– Почему вы пишете такие запутанные законы?

– Мы тут ни при чем. Законопроекты попадают в Думу абсолютно «сырыми». И все потому, что многим товарищам хочется побыстрее принять новый закон или поправку. Им надо оправдать надежды групп, которые лоббируют этот нормативный акт. Времени на то, чтобы профессионально проработать проект, у них просто нет.

– А у вас?

– Что у нас? У нас его тоже нет. Вы знаете, сколько законопроектов осталось от депутатов прошлого созыва? Несколько сотен! Многие из них скорее всего попадут в мусорную корзину. По закону мы не обязаны их рассматривать. У нас у самих этих проектов уже целая гора накопилась. Как и депутаты прошлого созыва, эти проекты мы не только принять или отклонить, а даже прочитать не сможем.

Помощники

– Законы рождаются очень тяжело, – продолжил рассказ один из депутатов. – Как-то правовое управление Думы сделало схему прохождения проектов через парламент, правительство, Совет Федерации и президента, так она заняла целых семь метров!

Когда я собралась уходить, мне определили провожатого.

– На самом деле ответов на ваш вопрос: «Почему у нас неудобоваримые законы?» – несколько, – немного помолчав, сказал мой спутник. – Большинство проектов действительно недоработаны. Причина тут не только в том, что их пишут за считаные дни, дабы быстрее выполнить заказ. Штука в том, что на поправках к ним впоследствии можно будет заработать еще некоторую сумму.

– Разве законы пишут за деньги?

– Довольно часто. Особенно это касается законов, регулирующих конкретные участки экономики. У профильных министерств в штате нет сотрудников, которые смогли бы грамотно написать проект. И ведомства обращаются за помощью в фирмы, которые зарабатывают тем, что пишут проекты законов.

Они отлично знают, что если документ окажется недоработанным, то через энное количество времени фирма получит новый заказ, теперь уже на подготовку поправок. Такие компании часто открывают бывшие депутаты. У них в Думе остались связи, к тому же они отлично знают весь процесс рождения закона.

В этих юридических фирмах работают обычные молодые ребята-юристы. Нередко их берут на работу сразу после окончания вуза. В интернете довольно часто встречаются объявления типа «Требуется юрист для подготовки законопроектов». Насколько я знаю, такие специалисты сидят на фиксированном окладе, получают около 600–700 долларов в месяц.

Первые читатели законов

– Еще одна причина «сырости» законов – многочисленные инстанции, по которым они проходят, прежде чем «выйти в свет», – продолжил мой спутник. – Над ними работают разные ведомства, депутаты Думы, эксперты, Совет Федерации, правительство. И у каждого свое видение проблемы, все стараются внести в него поправки, которые бы отвечали их интересам и представлениям.

– Разве на конечном этапе, прежде чем его окончательно принять, закон не вычитывают?

– Вычитывают, конечно. Причем не только на последнем этапе. Когда проект закона поступает в Думу, его сразу просматривают юристы и отдают в профильный комитет. По налоговым и бухгалтерским законам – это комитет по бюджету и налогам. Потом профильный комитет отдает законопроект на рассмотрение всем депутатам с рекомендацией принять или отклонить.

Депутаты рассматривают законопроект в трех чтениях. После первого и второго чтения в него обычно вносят поправки, и текст проверяют юристы. Также к работе подключаются лингвисты (проверяют стилистику и орфографию с пунктуацией). В среднем правовой и лингвистической экспертизой одного проекта в Думе занимаются пять человек.

Одобренный в третьем чтении законопроект становится законом, и его направляют в Совет Федерации. Там его изучают исключительно на предмет неточностей и разночтений. Как правило, текст вычитывают по одному специалисту из каждого отдела, к которому данный закон имеет отношение. Лингвисты в этой работе уже не участвуют, потому что после депутатов текст закона менять нельзя. Потом закон изучают специалисты аппарата президента, это еще два-три человека.

Во как!

Мы наконец-то добрались до того депутата, к которому я шла изначально. Я уже была подкована полученной информацией, но вновь задала вопрос: «Почему у нас такие запутанные законы?»

– Пусть граждане сами побеспокоятся о своей шкуре на стадии подготовки закона, а потом уж предъявляют претензии! Депутаты и любой другой человек, который пишет закон, – такие же люди, как и все остальные. И у них свое видение проблемы и путей ее решения.

– Но депутат может напрямую повлиять на процесс принятия закона, а что может сделать простой бухгалтер?

– Открыть статью Конституции, где говорится, что гражданин вправе обратиться в федеральные структуры государственной власти с описанием своего законодательного предложения. Госдума или законодательные собрания регионов могут рассмотреть это предложение.

– На самом деле будут рассматривать?

– Все зависит от того, насколько оно проработано. Если человек приходит с одной лишь идеей, она может и не стать поправкой или законом. Когда же эта идея оформлена в виде законодательного предложения, есть шансы его рассмотрения в рабочих группах.

– Чтобы написать законодательное предложение, нужно как минимум иметь юридическое образование.

– Если вы посмотрите, какое образование у депутатов, то увидите, что 70 процентов из них – не юристы. Но они же пишут законы.

– Так им за это деньги платят.

– Да разве это деньги...

Менделеев в гробу перевернулся

Когда в очередной раз редактировали Закон «Об акцизах» (Налогового кодекса тогда еще не было), на пиво, разливаемое в жестяные банки, была отдельная ставка. Причем она была почти в 2 раза больше, чем на бутылочное. После принятия новой редакции у Госналогслужбы возникли разногласия с одной из крупнейших в России пивоваренных компаний.

Она отказалась платить повышенный налог, уверяя, что у них банки не жестяные, а алюминиевые. Чиновники проконсультировались с химиками и выяснили, что жесть и алюминий – разные материалы. Еще больше их огорошило известие, что в жестянки пиво не разливают ни на одном заводе, везде используют алюминиевые банки.

Надо отдать чиновникам должное – они убедили пивоваров платить акцизы за пиво в алюминиевых банках, по «жестяным» ставкам.

Потеряли нолик

Когда принимали самую первую редакцию Закона «О налоге на игорный бизнес», минимальный размер ставки налога в год с одного игрового стола хотели сделать 12 000 минимальных зарплат. Когда же закон вышел в свет, в нем оказалось 1200 минимальных зарплат. Нолик «потеряли». Говорят, что это проделки лоббистов.

Бедные, бедные судьи

Законы, которые выходят из-под пера наших законотворцев, по стилистике и логике часто не выдерживают никакой критики. А бухгалтеру по ним жить и работать до тех пор, пока в тот или иной опус не внесут сотни поправок. Поэтому споры здесь неизбежны. И решать их приходится судам. Перед ними стоит тяжелая задача. С одной стороны – хоть как-то понять невнятный и противоречивый текст документа, с другой – хоть как-то обосновать свое решение. И здесь хороши любые методы: от демагогии до казуистики и крючкотворства.

«Некоторая неточность юридико-технического характера, допущенная законодателем при формулировании рассматриваемого положения, хотя и затрудняет уяснение его действительного смысла, однако не дает оснований для вывода о том, что оно является неопределенным, расплывчатым, не содержащим четких стандартов и, следовательно, не отвечающим принципам налогового законодательства в правовом государстве, как они закреплены в Конституции Российской Федерации». Постановление Конституционного Суда от 28 марта 2000 г. N 5-П

«С учетом положения пункта 1 статьи 248 Налогового кодекса о том, что доходы определяются на основании первичных документов и документов налогового учета, допустим вывод о том, что статья 317 кодекса находится в корреспонденции со статьей 313 Кодекса и, следовательно, посвящена налоговому учету – системе обобщения информации, касающейся определения налоговой базы по налогу на прибыль организаций на основе данных первичных документов, сгруппированных в соответствии с порядком, предусмотренным кодексом. Налоговый учет осуществляется в целях формирования полной и достоверной информации о порядке учета хозяйственных операций, осуществленных налогоплательщиком в течение отчетного (налогового) периода, а также обеспечения контроля за правильностью исчисления, полнотой и своевременностью исчисления и уплаты в бюджет налога и применяется налогоплательщиком наряду с бухгалтерским учетом». Решение Высшего Арбитражного Суда от 14 августа 2003 г. № 8551/03

Наталия ШТОДА.