Трудовые мигранты потянулись на родину

За прошлый год Россию покинуло около миллиона гастарбайтеров. Возвращаться на родину их вынуждает кризис: российские зарплаты уже не столь привлекательны даже для жителей Средней Азии, а рабочих мест все меньше.

По данным Росстата и ФМС, в январе-ноябре 2015-го (Росстат) количество прибывших из Узбекистана было на 43% меньше, чем год назад (на 45 тыс. чел.), а из Таджикистана — на 12% (почти на 6 тыс.). Впервые с начала наблюдений (1998-й) в Узбекистан случился чистый отток — 22 тыс. чел., — тогда как чистый приток из Таджикистана сократился на 50% и составил каких-то 7,5 тыс. чел., что немногим больше, чем из Белоруссии и меньше, чем из Азербайджана.

Объяснять это можно по-разному. Например, девальвацией рубля, которая снизила долларовые доходы мигрантов. И если на Украине или в Казахстане местные валюты обесценились соразмерно рублю (54% и 50% в период с июля 2014-го по февраль 2015 года), то в Таджикистане и Узбекистане сомони и сум упали не так сильно (36% и 17%). Так что привозить домой узбеки теперь стали около $200, что ниже средней зарплаты в Ташкенте, анализирует ситуацию «Коммерсантъ».

На эти две страны приходился основной поток гастарбайтеров в Россию. Теперь же его могут заменить выходцы из других стран — украинцы (их сейчас больше всего среди иностранцев), а также армяне и киргизы. У последних двух обвал валют был настолько сильный (12-14 раз), что впору задуматься не о трудовой миграции, а о ПМЖ. Приличный поток мигрантов наблюдается из Казахстана.

Возможны и совсем экзотические для России варианты. Например, недавно ФМС отказала в предоставлении убежища гражданину КНДР, бежавшему из «лагеря смерти» в Россию еще в 2013 году. Северокорейцы беднее гастарбайтеров из СНГ, готовы работать за меньшие деньги и рады потребительскому изобилию.

По мнению главы ФМС Константина Ромодановского, отток мигрантов связан с уменьшением потребности в иностранной рабочей силе. В частности, внедрение патентов повысило стоимость иностранцев, и работодателю становится выгоднее брать на работу россиян, считает он.

Стоимость легализации действительно выросла — в Москве патент стоит 4 тыс. руб. в месяц плюс 10 тыс. руб. за комплекс услуг по оформлению. Итого — около 60 тыс. руб. в год. К тому же появился новый барьер — экзамен на знание русского языка, законодательства и истории. Все это могло отпугнуть немалое количество мигрантов, что и отражает столичная статистика: в 2014 году было выдано 800 тыс. патентов и 200 тыс. разрешений на работу, в то время как в 2015-м — лишь 450 тыс. патентов.

Тем не менее, по словам мэра Москвы Сергея Собянина, город смог заработать на продаже патентов мигрантам 11 млрд руб.

Однако, по мнению экспертов, снижение количества выданных патентов может говорить о том, что больше мигрантов стало нелегалами.

Но даже если мигранты освободят какую-то часть рабочих мест, на которые сохранится спрос, вряд ли эти места займут россияне, считает завкафедрой демографии НИУ ВШЭ Михаил Денисенко. «Москва стареет, и общий демографический тренд такой, что без миграции мы обойтись не сможем,— говорит он.— К тому же россияне практически не конкурируют с мигрантами за рабочие места. Это низкоквалифицированный труд, который россияне не столько не хотят выполнять, сколько и не должны в силу более высокого образования. К тому же мигранты позволяют россиянам подниматься на более высококвалифицированные должности на тех же стройках или в сфере ЖКХ. Думаю, что надо скорее повышать эффективность, покупать технику, а не нанимать россиян в дворники».

Объяснить необходимость мигрантов можно и так: вместо того чтобы сосредоточиться на повышении квалификации, россияне, ушедшие в дворники, решат свои сиюминутные потребности, но разрушат базу для долгосрочного роста ВВП, сделав себя и всех вокруг беднее, резюмирует «Ъ».