«Бодигард» для бухгалтера

«Московский бухгалтер» («МБ»): Александр Витальевич, расскажите, как долго вы занимаетесь адвокатской деятельностью? С делами какой направленности вы работаете?

А. Г.: Адвокатской деятельностью я занимаюсь не так давно – с 2002 года. При этом за время моей работы я сталкивался практически со всеми отраслями права. Разве что совершенно не знаю кодекса торгового плавания, но если возникнет необходимость, то разберусь и в этом. В основном ко мне за помощью обращаются рядовые граждане, к примеру для составления договора.

Преимущественно я занимаюсь вопросами, касающимися гражданского законодательства, налогового и семейного права.

С уголовным правом я принципиально не связываюсь.

«МБ»: Отчего же, у вас какое-то предвзятое отношение к делам уголовной направленности?

А. Г.: Дело вовсе не в предвзятости. Я сам сотрудник оперативных служб в прошлом. Начинал работать в советское время в Отделе по борьбе с хищением социалистической собственности (ОБХСС). Потом, как вы знаете, это ведомство было переименовано в ОБЭП, а сейчас и вовсе называется ГУЭБиПК.

Я какое-то время преподавал в школе милиции и говорил студентам: если вы знаете оперативную работу изнутри, то не подходите к уголовным делам, потому что так или иначе вы будете применять свои знания в целях противодействия. А это, на мой взгляд, неправильно.

«МБ»: Интересная точка зрения. Расскажите, как вы оказались на оперативной службе, неужели романтика?

А. Г.: Скажу сразу, никакого ореола романтики, как у многих, у меня не было. В милицию меня привела ветреность. Отслужив в армии в Оренбургской области (ракетные войска особого назначения), я демобилизовался и приехал погостить в Москву к своему товарищу, который как раз работал в милиции. Я осмотрелся и решил попытать удачу – поступить в Московскую высшую школу милиции. К тому же в то время предоставляли общежитие. Мне повезло, сдал все нормативы и с первого раза поступил. Было это в 1986 году.

«МБ»: И как, легко давалась учеба?

А. Г.: Со школьной скамьи я с уважением относился к точным дисциплинам – математика, физика, химия – это мое, мне это близко. С русским и литературой чуть сложнее. Но в целом я старался впитывать все знания, которые нам давали. Безусловно, теория ничто без практики. На последнем курсе обучения мы проходили практику в местном ОВД, и только тогда все встало на свои места.

«МБ»: То есть вы поняли, что нашли себя, что оперативная служба – ваше призвание. Или было как-то по-другому?

А. Г.: Ну, призвание – это слишком громко сказано. Понимаете, суть моей работы состояла в том, чтобы ломать голову, решать задачи: как добыть доказательства, как поступить в той или иной ситуации. И это, пожалуй, самое интересное.

«МБ»: Насколько я знаю, после окончания вуза нужно отработать в милиции не менее трех лет. Куда вас распределили после выпуска?

А. Г.: В 1990 году я пришел в одно из районных отделений ОБХСС. Первое время, почти год, я занимался бумажной работой – разбором заявлений. Потом в течение нескольких лет курировал аптечный сектор.

Как-то нам поступил сигнал, что в одной из аптек продаются ампулы с морфином, разбавленным водой. То есть их распаковывали, отливали ценное содержимое и запаивали обратно. Понятно, что без участия работников аптеки здесь не обошлось – оставалось только вычислить, кто этим занимается. В результате найти виновного удалось, а вот возбудить уголовное дело по собранным мною доказательствам, к сожалению, нет. Вот такая грустная история. Это дело до сих пор осталось в моей памяти, до сих пор сохранилась обида из-за произошедшей несправедливости.

«МБ»: В какой момент вы решили порвать с оперативной работой и почему?

А. Г.: Я мог бы оставаться на оперативной службе и дальше, но меня всегда тянуло в науку. Я загорелся – решил написать и защитить кандидатскую диссертацию. Поэтому, честно отработав положенные три года в правоохранительных органах, я с чистой совестью написал заявление о переводе в адъюнктуру.

В 1993 году я прослушал необходимый курс лекций и стал преподавателем по ОРД (оперативно-розыскная деятельность).

«МБ»: А какова судьба диссертации, удалось защититься?

А. Г.: Вы знаете, как-то не сложилось. В какой-то момент я понял всю бессмысленность научной работы, и желание писать диссертацию пропало.

«МБ»: Давайте вернемся к вашей нынешней работе. Чем вас привлекла адвокатская деятельность?

А. Г.: Все просто: мне нравится заниматься аналитикой документов, законодательных актов. Мне предложили попробовать себя в адвокатуре, и я здесь остался. Сейчас юридическая работа приносит удовольствие, и это, на мой взгляд – самое главное.

«МБ»: Не могу с вами не согласиться. Вы сказали, что у вас не такой уж и богатый стаж работы адвокатом. И все-таки, 12 лет – это не так мало...

А. Г.: Расскажу вам анекдот в тему. Старого адвоката провожают на пенсию. Застолье, вокруг собрались коллеги. Встает молодой адвокат и начинает говорить речь: «Вот у вас 50 лет адвокатского стажа, вы...». И тут его перебивает старый адвокат: «Подождите, молодой человек, у меня адвокатского стажа 10 лет, а остальные 40 лет я провел в коридорах»...

Большую часть жизни адвокаты проводят в ожидании заседаний. Нередко слушание назначается на 10 утра, а начинается в 16 часов. Так что 12 лет стажа, сами понимаете...

«МБ»: Вы сказали, что ваши клиенты преимущественно рядовые граждане. Насколько я поняла, чаще всего к вам приходят по вопросам, связанным с составлением договоров? Расскажите об особенностях их составления.

А. Г.: Договор – это некая основа. От того, что там прописано зависит многое. Клиенты, как правило, приходят либо чтобы грамотно составить договор, либо проверить на честность уже написанный другим адвокатом документ, исключив все подводные камни. К сожалению, сегодня нередко встречаются недобросовестные юристы, готовые за деньги составить договор сомнительного содержания и поставить под ним свою печать. Понятие совести и порядочности у каждого свое.

Вы знаете, что нюансы, которые нужно утаить, пишутся в договоре мелким трудно читаемым шрифтом на пятидесяти страницах. В такой ситуации и нужен адвокат – он разберется во всех тонкостях.

«МБ»: Что главное в договоре – без каких условий он будет лишь фикцией?

А. Г.: Главное в договоре – его предмет, о чем люди собираются договариваться (ст. 421 Гражданского кодекса РФ). Далее идут особые условия и положения.

Допустим речь идет о договоре купли-продажи квартиры. Все условия продажи естественно диктует продавец. В первую очередь в договоре должны были прописаны способ и сроки оплаты. То есть каким образом (через банкомат, наличными) и через сколько дней (5, 10, 30) после подписания договора покупатель обязуется оплатить покупку квартиры. Это является существенными условиями. К примеру, в случае несвоевременного погашения может быть предусмотрен штраф за каждый просроченный день – допустим в размере 1%. Согласитесь, что если квартира стоит 3 миллиона рублей, то сами понимаете, придется серьезно раскошелиться.

«МБ»: Кто будет диктовать условия – продавец или покупатель, если в договоре не прописаны особые условия?

А.Г.: В такой ситуации правда будет на стороне покупателя. Однако не исключено, что доказывать правоту придется в суде.

«МБ»: Не секрет, что договор купли-продажи является самым популярным. А экзотические виды договоров встречаются?

А. Г.: Из редких, пожалуй, назову договор-пари. Заключают его как правило люди очень состоятельные, увлеченные – нумизматы, коллекционеры. Спор идет не на сто рублей, а на серьезные суммы денег. Поэтому без договора в данном случае не обойтись.

«МБ»: Сколько времени у вас уходит на составление договора – минимум и максимум?

А. Г.: На составление обычного договора уходит немного времени, особенно если тематика знакомая.

Как-то я составлял договор купли-продажи достаточно раскрученного сайта (интернет-магазин). Сделка была срочная. Так как ранее с подобной темой я не сталкивался, то пришлось разбираться на ходу. Примерно за три часа договор был составлен и сделка совершена.

Если же есть время, то для того чтобы основательно разобраться в новой теме потребуется два-три дня. В таких делах спешка ни к чему хорошему не приводит – если есть опасные моменты, а я как юрист их всегда чувствую, то нужно более детально вникнуть в тему, дабы не подвести клиента и соблюсти его интересы.

«МБ»: Нередко адвокаты составляют многостраничные договоры – этакие талмуды. На ваш взгляд, это демонстрирует профессионализм или, напротив, является признаком неопытности?

А. Г.: Стандартный договор в среднем занимает 2-3 страницы. Я считаю, что лить воду ни к чему. Многие, на первый взгляд объемные фразы, можно уложить в несколько строк.

Многостраничные договора чаще составляют люди, которые не в состоянии лаконично сформулировать свою мысль, либо чтобы «пустить пыль» в глаза клиенту. Логика такая – чем толще договор, тем надежнее. Мол, смотрите, какой я адвокат – столько сил и времени потратил, столько листов исписал. Хотя понятно, что такие объемы никто не будет читать. Все должно быть кратко и четко.

«МБ»: Договор может составить любой человек или без обращения в адвокатское бюро не обойтись?

А. Г.: Любому человеку по силам составить договор. Смысл в том, чтобы его условия устраивали обе стороны. Юридическую силу он приобретает после обоюдного подписания.

Адвокат следит за тем, чтобы положения, содержащиеся в договоре, не противоречили закону. Кроме того, адвокат всегда стоит на страже интересов своего клиента, а значит и договор составляет в его пользу. При этом добросовестный адвокат составит документ таким образом, чтобы одновременно не ущемить и другую сторону.

«МБ»: Вы являетесь членом Московской коллегии адвокатов «Филиппов и партнеры». Это дает какие-то преимущества?

А. Г.: Каждый адвокат – это юрист, и при этом не каждый юрист является адвокатом. Поэтому членство в коллегии адвокатов – это некая гарантия. Приходит на консультацию клиент и понимает, что у адвоката есть определенная квалификация.

«МБ»: Случается ли отказывать в помощи пришедшему к вам клиенту? К примеру, не понравился вам человек и вы решили не браться за дело?

А. Г.: Смешивать работу и личные симпатии на мой взгляд непрофессионально. Если ко мне обратился человек за помощью, то я должен ему помочь.

При этом отказывать в помощи приходится, но совершенно по другим причинам. Одной из них является непредставление полной информации. Порой приходит на прием человек, просит о помощи и при этом рассказывает лишь часть. А ведь с адвокатом, как с врачом, нужно быть предельно откровенным – иначе летальный исход. Мне доверяют тайны, и я не имею права их разглашать. Во-первых, в этом нет никакого интереса, ну а во-вторых – за это предусмотрена ответственность.

Я всегда исхожу из того, что должен верить своему клиенту, что бы он мне ни говорил. При этом, когда я начинаю разбираться, анализировать полученную информацию и понимать, что мне чего-то не договаривают, я могу посоветовать клиенту обратиться к другому адвокату.

Кроме того, должна быть профессиональная ответственность. Если я знаю, что в конкретной области права лучше меня разбирается мой коллега-адвокат, то я на- правлю клиента к нему. Как-то ко мне обратилась женщина, пострадавшая в ДТП. Я без раздумий посоветовал ей обратиться к своему товарищу – адвокату, который более 20 лет занимается разбором подобных ситуаций.

«МБ»: Помимо рядовых граждан к вам обращаются за консультацией и предприниматели. Какие вопросы для них являются самыми насущными?

А. Г.: Все банально. Большинство предпринимателей интересуют три вопроса: как «спилить» прибыль и НДС, как обналичить деньги.

Составлением таких схем занимаются в том числе и адвокаты. Схемы всем известны. Они как существовали, так и будут существовать. Народное творчество неискоренимо. Даже президент Путин, сказав что нужно прекращать практику выплаты зарплат в конвертах – по сути призвал к борьбе со схемами.

«МБ»: «Обиженные» предприниматели, которые жалуются на преследование сотрудников различных госструктур – ФНС, МВД, Прокуратуры и других к вам приходят?

А. Г.: Все-таки чаще ко мне обращаются за консультацией по вопросам применения налогообложения. Нередко приходится присутствовать и на проверках. К примеру, нагрянули в компанию сотрудники налоговой службы – мне звонят и просят срочно приехать, поддержать.

«МБ»: И что дает присутствие адвоката во время проверки, в чем конкретно состоит ваша задача?

А. Г.: Я внимательно слежу за ходом проверки, за соблюдением всех норм и правил. Вы же знаете, даже если человек ни в чем не виноват, приход проверяющих у большинства вызывает одну и ту же реакцию – боязнь, страх. Причем люди чаще всего сами не знают, чего опасаются.

Кроме того, при проверке со стороны налоговых органов, полиции на людей нередко оказывается психологическое воздействие. Что, естественно, недопустимо. Присутствие адвоката, по моему опыту, успокаивает клиента, а также сдерживает грубость со стороны проверяющих.

«МБ»: Можно вас попросить как адвоката дать рекомендации: что делать руководителю, главному бухгалтеру, если нагрянула проверка?

А. Г.: Главное – не теряться, не впадать в панику: вас же не арестовывать пришли, а пока только проверять.

Первое: попросите у пришедших предъявить удостоверение и разрешение на проверку хозяйственной деятельности предприятия.

Второе: запишите контактный телефон, имена и фамилии – созваниваться с проверяющими вам все равно придется.

Третье: обязательно возьмите копию составленного протокола и копии со списком изъятых бумаг.

Ну и четвертое: постарайтесь, несмотря на возможную грубость со стороны проверяющих, вести себя вежливо.

«МБ»: Что делать, если во время обыска от директора или главного бухгалтера требуют дать письменные показания? Можно ли отказаться или предоставить показания в другой день? Все-таки от волнения можно написать много лишнего...

А. Г.: Действительно, волнение порой может сыграть злую шутку. Отказаться от дачи письменных показаний во время проведения проверки можно. Я бы даже рекомендовал так поступить. Лучше перенести дачу показаний на следующий день – чтобы успеть подготовиться.

В моей практике был случай: генерального директора и главного бухгалтера компании вызвали на допрос в рамках расследования уголовного дела. От волнения они наговорили такого, что чуть было не превратились из свидетелей в обвиняемых. К счастью, главбух и гендир вовремя включили голову и обратились ко мне. Вопрос удалось разрешить благополучно – нашлись доказательства, подтверждающие непричастность моих клиентов к этому уголовному делу.

«МБ»: Стоит ли жаловаться на грубость проверяющих, или же это бесполезно?

А. Г.: Как практикующий юрист я бы не рекомендовал жаловаться. Существует некая корпоративная солидарность сотрудников контролирующих органов.

К тому же, как правило, оперативники просто так с проверкой не приходят – они заранее прогнозируют результат. Если есть уверенность, что поиски увенчаются успехом, то проверка будет проведена идеально. Поверьте, промаха эти люди (если они не стажеры, конечно) не допустят.

«МБ»: Предусмотрено ли наказание в случае, если кто-то из сотрудников компании – например, бухгалтер – будет препятствовать изъятию документов во время проверки?

А. Г.: Препятствия разные бывают. Если дело обойдется без хулиганства, к примеру, бухгалтер не полезет в драку, то все обойдется.

Самое распространенное: оперативники приходят в бухгалтерию, просят открыть сейф, и тут оказывается, что ключа нет – гендиректор улетел на Мальдивы и забрал его с собой. При этом ключ может находиться в кармане у стоящего рядом сотрудника. За такое «препятствие» вас, конечно же, не накажут. Другой вопрос – если заведено уголовное дело, то сейф могут изъять. Правда, если он приварен к полу, то, конечно, нет – порча имущества карается законом.

«МБ»: Какие отношения адвокаты поддерживают с оперативниками, следователями, налоговиками и др.? Как их определить – вы противники, соперники, враги?

А. Г.: Скорее соперники. Но точно не противники и уж тем более не враги. Усилия мы не объединяем, иначе это будет сговор между адвокатом и правоприменителем. В принципе, каждый выполняет свою часть работы, каждый сам по себе.

«МБ»: Вам, как адвокату, нередко приходится бывать на судебных заседаниях. Случалось ли в вашей практике, чтобы подзащитный себя оговаривал?

А. Г.: Посещение судов неотъемлемая часть работы адвоката. В залах судебных заседаний нам приходится бывать бесчисленное количество раз.

Я как адвокат имею право выступать против воли клиента в одном единственном случае, если он себя оговаривает (закон «Об адвокатской деятельности»). И то не всегда – все зависит от конкретной ситуации.

В моей практике был случай – первый и думаю, что в последний раз я взялся за уголовное дело. Защищать мне пришлось мошенника. За совершенное деяние ему грозило 3 года колонии. Однако в ходе беседы он признался, что на суде планирует рассказать еще о двух эпизодах мошенничества. Он почему-то думал, что чистосердечное признание сократит его время пребывания на зоне. Но дело в том, что у моего подзащитного это был уже третий срок, поэтому я понимал, что будет только хуже. И я его об этом предупредил. В итоге он не внял моим словам и на суде во всем признался. За что и получил пять лет колонии. На решение суда уже ничто не могло повлиять, никакие доводы, никакая блестящая речь адвоката. Существует уголовная политика и суд ей следует. Говорят надо сажать – значит, надо.

«МБ»: С уголовными делами все понятно. В случае с гражданскими делами аналогичная ситуация или же позицию судьи можно как-то поколебать, чем-то разжалобить, например?

А. Г.: Судья – не машина, которая выносит решения, а обычный человек. Поэтому во время заседания важно найти контакт. В первую очередь зрительный и ментальный. Можно относиться к этому по-разному, но на моем личном опыте проверено – работает. Как только судья примет твою сторону – считай решение вынесено в твою пользу или во всяком случае в мотивировочной части решения он напишет то, что нужно тебе.

«МБ»: А как насчет объективности вынесенного решения?

А. Г.: Судья всегда объективен. Он просто решает чью позицию принять – этой или другой стороны. Никто же не отменяет доказательств, которые присутствуют в деле. Включив обаяние или удачно пошутив, вовремя вставив ремарку, адвокат получает больше шансов перетянуть одеяло на себя, выиграть дело на более выгодных для клиента условиях. Это особенно реально, когда ты один. А вот работать в паре с другими адвокатами сложнее – установить контакт с судьей не так то и просто. Я как-то представлял интересы своего клиента в суде в связке с другим адвокатом. И скажу честно, абсолютно выигрышное дело было провалено. Победу в суде мы хоть и одержали – вот только из-за неправильной тактики второго адвоката выигрыш составил не 3 миллиона рублей, а 130 тысяч рублей.

«МБ»: Любые победы всегда сменяются проигрышами. За годы своей практики вы как адвокат привыкли к взлетам и падениям или это невозможно?

А. Г.: Положительные эмоции от побед со временем становится уже не такими яркими. Вот если проиграл дело – то каждый раз расстраиваешься как в первый, начинаешь себя винить, искать причину – что сделал, сказал не так. При этом предсказать исход любого дела и как быстро оно завершится не всегда возможно. Как-то в качестве адвоката я вел бракоразводный процесс, который растянулся на полтора года. Я представлял сторону супруга – его единственным желанием было поскорее получить свидетельство о расторжении брака. Препятствия были со стороны тестя – отца супруги – на каждое заседание он приходил с какими-то новыми требованиями, бумагами, фактами, пытаясь отсудить квартиру. Судья в таком случае был бессилен, постоянно отправляя дело на дорассмотрение. В результате после долгих разбирательств компромисс было достигнут.

Екатерина Петрова, для журнала «Московский бухгалтер»

Если у Вас есть вопрос - задайте его здесь >>

Читайте также по теме:

Как проходит выездная налоговая проверка

ОБЭП. Взгляд изнутри

Как проверяют налоговые декларации