Юридическое лцо непризнанного государства в российском суде

Федеральная служба судебных приставов (ФССП России) и Международный союз судебных исполнителей заключили Соглашение о сотрудничестве (Париж, 27 ноября 2008 г.). Названным Соглашением стороны признали: порядок исполнения судебных решений, а также иностранных арбитражных решений устанавливается национальным законодательством и действующими международными договорами Российской Федерации (п. 4). Соглашением установлено, что при сотрудничестве между ФССП России и Международным союзом судебных исполнителей принимается во внимание, наряду с другими, научный аспект (п. 9). Согласно приложению к Соглашению научный аспект сотрудничества заключается в изучении судебного права и исполнительного права, основанного на международных соглашениях и национальном законодательстве.

Методические рекомендации по организации работы судебного пристава-исполнителя по исполнению международных обязательств в рамках исполнительного производства (утвер. ФССП России 6 мая 2010 г. № 12/07-8985-АП) разъясняют, что главной особенностью исполнения на территории России решений, вынесенных иностранными судами, состоит в том, что оно регулируется положениями договоров, в которых участвует Российская Федерация и нормами действующего российского законодательства. Здесь же сказано, что исполнительные документы, выданные судами иностранных государств и поступившие в структурные подразделения ФССП России без разрешения принудительного исполнения судебного решения на территории Российской Федерации, подлежат возврату взыскателю или в суд, направивший документ, с разъяснениями о необходимости признания решения иностранного суда на российской территории в соответствии с требованиями международных договоров.

На основе выработанных рекомендаций подготовлены предложения о внесении дополнений в действующий Федеральный закон от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» в соответствии с государственной программой Российской Федерации «Юстиция», утвержденной распоряжением Правительства РФ от 4 апреля 2013 г. № 517-р, в которой сказано, что необходимо модернизировать существующее законодательство об исполнительном производстве, апробировать на практике новые институты и модели правового регулирования принудительного исполнения, «наиболее эффективные из которых могут быть в будущем включены в кодифицированный акт в сфере исполнительного производства». Представляется, что под «модернизацией законодательства об исполнительном производстве» следует понимать, прежде всего, модернизацию идеологии применения материального и процессуального гражданского законодательства. Тексты законов, взятые сами по себе, просто как тексты, законодательством не являются. Текстуальные формулы становятся законами, когда они применяются привычно, повседневно, последовательно, систематически на протяжении длительного времени.

Институты гражданского права и процесса (предприятие, источник повышенной опасности, юридическое лицо, иск), зафиксированные в законодательных текстах, обладают значительным потенциалом, который следует использовать в исполнительном производстве. Следует не вносить бесконечные изменения в законодательство, а модернизировать идеологию правоприменения, смотреть на законодательный текст иначе, чем смотрят обычно, вооружившись отечественными и признанными зарубежными наработками в области защиты интересов взыскателей и должников в сфере исполнения судебных актов. В частности, в этой статье предлагается воспользоваться иностранным опытом: отбрасывать «корпоративную вуаль» с коммерческих организаций и обращать взыскание на имущество участников обществ с ограниченной ответственностью, а также на предприятия, принадлежащие физическим и юридическим лицам.

Объединение граждан как сторона исполнительного производства

Согласно части 1 статьи 49 Закона об исполнительном производстве взыскателем и должником могут быть гражданин или организация. Здесь же сказано, что взыскателем и должником может быть объединение граждан, не являющееся юридическим лицом. Закон № 229-ФЗ устанавливает, что к взыскателю и должнику – объединению граждан, которое не является юридическим лицом, применяются нормы Закона об исполнительном производстве, определяющие участие организаций в исполнительном производстве, если иное не предусмотрено законодательством Российской Федерации. Воспринимая текст части 1 статьи 49 Закона № 229-ФЗ как единое целое, приходим к выводу о том, что под организацией закон понимает не всякую организацию, а лишь организацию, являющуюся юридическим лицом. Закон понимает под организацией юридическое лицо, поскольку специально оговаривает, что могут существовать должники и взыскатели, которые будучи объединениями граждан, не являющимся юридическим лицом, приравниваются к организациям. Косвенно этот вывод подтверждается пунктом 1 статьи 48 ГК РФ, где говорится, что юридическим лицом признается организация, которая имеет в собственности обособленное имущество и отвечает по свои обязательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде. Таким образом, из дефиниции п. 1 ст. 48 ГК следует, что способность быть истцом и ответчиком в суде связана со способностью иметь в собственности обособленное имущество и отвечать этим имуществом. Такой способностью, наряду с гражданами (физическими лицами) наделяются организации – юридические лица.

Если организация обладает общей способностью быть истцом и ответчиком в суде, следовательно, эта организация является юридическим лицом. Из вышеизложенного возникает вопрос, какие объединения граждан, не являющиеся организациями – юридическими лицами, могут выступать в исполнительном производстве в качестве должников и взыскателей, если согласно ст. 36 ГПК РФ гражданская процессуальная правоспособность признается за организациями, обладающими по российскому законодательству правом на судебную защиту прав, свобод и законных интересов. Конечно же, гражданской процессуальной правоспособностью обладают организации – юридические лица, именно они могут быть сторонами (истцом и ответчиком) исковом производства и, следовательно, могут выступать в исполнительном производстве в качестве взыскателей и должников. В комментариях к законодательству об исполнительном производстве не указано, какие именно объединения граждан, не являющиеся юридическими лицами, могут быть сторонами исполнительного производства (взыскателями и должниками). В соответствии со ст. 3 Федерального закона от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» граждане вправе создавать на добровольной основе общественные объединения для защиты общих интересов и достижения общих целей, вправе вступать в существующие общественные объединения либо воздерживаться от вступления в них, а также право беспрепятственно выходить из общественных объединений. Создаваемые гражданами общественные объединения могут функционировать без государственной регистрации и приобретения прав юридического лица.

Статус юридического лица требуется некоммерческим организациям для приобретения в собственность обособленного имущества, если некоммерческая организация может функционировать без обособленного имущества. В ст. 44 Федерального закона «Об общественных объединениях» сказано, что Генеральный прокурор Российской Федерации может внести заявление в суд о ликвидации международного или общественного объединения. Прокурор субъекта федерации может внести заявление в суд о ликвидации межрегионального, регионального или местного общественного объединения. Заявление вносится прокурором в порядке, предусмотренном Федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации». Статья 44 Закона об общественных объединениях (в редакции 25 июля 2002 г. № 112-ФЗ) устанавливает, что порядок и основания ликвидации общественного объединения, являющегося юридическим лицом, по решению суда применяются также в отношении запрета деятельности общественного объединения, не являющегося юридическим лицом. Таким образом, сопоставление ст. 44 Закона об общественных объединениях с ч. 1 ст. 49 Закона об исполнительном производстве показывает, что под стороной исполнительного производства – объединением граждан, которое не является юридическим лицом, понимают общественное объединение, в отношение которого в установленном порядке постановлено решение о ликвидации. Организации, не являющиеся юридическими лицами, могут быть взыскателями и должниками лишь по неимущественным требованиям, поскольку для того, чтобы обращать в свою собственность имущество должников (получать взыскиваемые деньги) или исполнять имущественные требования – отчуждая свое имущество (деньги) в интересах взыскателей, организация должна выступать в качестве юридического лица. В последующих разделах докажем наглядно, что в отдельном случае организация, не являющаяся юридическим лицом, может выступать в российском исполнительном производстве в качестве взыскателя или должника по требованию имущественного характера (например, по требованию о платеже денежной суммы). Данная организация есть юридическое лицо по законам непризнанного государства, но ее нельзя считать за юридическое лицо с точки зрения международного публичного и международного частного российского права.

Принцип недискриминации при обращении к судебной защите

Принцип недискриминации согласно правовой науке есть запрет нарушать правовое равенство на основании естественных или социальных признаков людей. Первым признаком дискриминации является направленность на ухудшение положения группы лиц в сравнении с другими группами по признаку, который не имеет существенного значения для права, в осуществлении которого ограничивается дискриминируемая группа. Пользование правами и свободами, которые признаны Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (Рим, 1950 г.), должно быть обеспечено каждому без дискриминации. Статья 6 Конвенции говорит, что каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом. Международный Пакт от 16 декабря 1966 г. «О гражданских и политических правах» гласит, что все равны перед судами и трибуналами (ст. 14). Согласно ч. 1 ст. 20 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (Минск, 1995 г.) все люди равны перед законом и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту закона. Из ч. 2 ст. 20 Конвенции о правах и основных свободах человека (Минск, 1995 г.) следует, что равенство перед законом и право на равную защиту закона гарантируется без всякой дискриминации, в том числе и по признаку места рождения или места проживания. Частью 1 ст. 6 Конвенции установлено, что каждый имеет право при рассмотрении любого дела на справедливое и публичное разбирательство в течение разумного срока независимым и беспристрастным судом.

«Механизм судебной защиты, – учит профессор Лидия Терехова, – включает в себя три компонента: 1) возможность обращения к суду первой инстанции; 2) устранение возможной судебной ошибки вышестоящим судом и 3) исполнение судебного постановления». Профессор Сергей Афанасьев защищает тезис, согласно которому право на доступ к правосудию в контексте Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Рим, 1950 г.) охватывает собой право на исполнение судебного решения, вступившего в законную силу, которое «коррелятивно принципам реализации исполнительного документа в разумный срок и уважения собственности лица, которому имущество на законном основании присуждено по результатам рассмотрения и разрешения гражданского дела». Возможность обращения к суду первой инстанции и право на исполнение судебного постановления пребывают между собой в различных связях. Здесь уместно указать на две из них. Первая связь – основная, она заключается в том, что реализации права на обращение за исполнением судебного постановления с необходимостью предшествует реализация права на обращение к суду первой инстанции с заявлением о вынесении судебного решения. Вторая связь есть связь контрольная, эта связь заключается в том, что лицо, обратившееся за реализацией права на исполнение судебного решения, может посредством жалобы в форме заявления просить суд первой инстанции о проверке законности действий (актов) должностного лица, уполномоченного на применение мер государственного принуждения к должнику, который не исполняет судебное решение добровольно. Отсюда следует, что право на исполнение судебного решения находится в зависимости от права на обращение в суд, а исполнительное производство как структура пребывает в зависимости от судебного искового производства и административного судопроизводства как относительно автономных друг от друга структур. Другими словами, тот, кто обладает правом на обращение в суд за постановлением судебного решения и / может защищаться в суде против предъявленного к нему требования посредством возражений и встречного иска, тот и обладает правом на обращение к судебному исполнителю за принудительным исполнением постановленного судебного решения.

Дискриминация в суде: фабула

На стадии возбуждения производства по делу возможна дискриминация коммерческих организаций непризнанных государств, то есть, де-факто, граждан, которые являются участниками или работниками названных организаций. Гипотетически нельзя исключить следующий казус. Общее собрание хозяйственного общества решает отстранить иностранное акционерное общество от участия в управлении, а долю капитала, принадлежащую иностранному партнеру, распределить между прочими участниками. Мотивы следующие: акционерное общество является юридическим лицом Приднестровской Молдавской Республики, то есть создано согласно законам непризнанного государства.

Юридические лица непризнанных государств не обладают гражданской правоспособностью. Не обладая правоспособностью, приднестровское акционерное общество не может быть участником российского хозяйственного общества. Согласно п. 1 ст. 1202 ГК РФ личным законом юридического лица считается право страны, где учреждено юридическое лицо. В соответствии с п. 2 ст. 1202 ГК вопросы создания юридических лиц, а также вопросы правоспособности юридических лиц, регламентируются личным законом юридического лица. Согласно международному публичному праву, Приднестровье является территорией Республики Молдова. Регистрация юридических лиц в Молдове осуществляется в соответствии с Законом Республики Молдова от 19 октября 2007 г. № 220-XVI «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей». Общество зарегистрировано как юридическое лицо в порядке, установленном Законом Приднестровской Молдавской Республики от 11 июня 2007 г. № 222-З-IV «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей в Приднестровской Молдавской Республике». Полагая свои права нарушенными, акционерное общество обращается в арбитражный суд с исковым заявлением об оспаривании решения собрания участников хозяйственного общества.

Суд определяет, что к исковому заявлению по корпоративному спору в соответствии со ст. 225.3 АПК РФ необходимо приложить выписку из единого государственного реестра юридических лиц или иной документ, подтверждающий государственную регистрацию юридического лица и содержащий сведения о его адресе (месте нахождения) и государственном регистрационном номере. Согласно ч. 3 ст. 254 АПК иностранные лица, участвующие в деле, должны предоставить в арбитражный суд доказательства, подтверждающие их юридический статус и право на осуществление предпринимательской или иной деятельности. Истец представил выписку из единого государственного реестра Приднепровской Молдавской Республики, подтверждающую его статус юридического лица по законам Приднестровья, копию устава, заверенную органом исполнительной власти ПМР, осуществляющим государственную регистрацию юридических лиц. Руководствуясь ст. 128 АПК арбитражный суд указывает, что при предъявлении иска нарушены требования кодекса о предоставлении документов, подтверждающих статус организации из страны происхождения. Оставляет исковое заявление без движения и предлагает в течение трех дней устранить сомнения в происхождении акционерного общества посредством предоставления выписки из государственного реестра юридических лиц Республики Молдова. Гипотетически подобное определение возможно, так однажды российское лицо мотивировало жалобу на состоявшееся решение тем, что «суд не исследовал подлинник устава приднестровского акционерного общества, полномочия лица, подписавшего исковое заявление. Приднестровская Молдавская республика не является субъектом международного права, издаваемые ее органами нормативно-правовые акты, не являются легитимными на территории России, и не влекут никаких правовых последствий».

Ремарка: Тайвань и Нагорный Карабах

Нет сомнений в том, что при необходимости коммерческая организация из Нагорно-Карабахской Республики (Арцах) представит документы, подтверждающие ее статус, выданные компетентными органами Республики Армения, невзирая на то, что Армения официально не признает Арцах как суверенное государство. С еще большей уверенностью можно утверждать, что коммерческая организация из Китайской Республики, ныне располагающейся на острове Тайвань, располагает пакетом документов, выданных властями Китайской Народной Республики. Но приднестровское акционерное общество не может подтверждать своего статуса документами Республики Молдова, ЕСПЧ отмечает, что Правительство Молдавии, единственно законное в соответствии с нормами международного права, не осуществляет власти на часть территории Республики Молдова, находящейся под контролем властей Приднестровья. Правительству Молдавии препятствуют в осуществлении своей власти над частью территории, принадлежащей Молдове.

Справедливое решение: юридическое лицо ad hoc

Определением Арбитражного суда г. Москвы от 11 июля 2002 г. прекращено производство по делу № А40-7523/ 02-105-95, поскольку истец – государственное предприятие Приднестровской Молдавской Республики «Бендерский кабельный завод «Молдавкабель» не обладает статусом юридического лица. Отменяя определение, апелляционная инстанция указала, что суд, «делая выводы об отсутствии у истца статуса юридического лица, не дал оценки Протоколу о взаимном признании действия на территории Приднестровья и Республики Молдовы документов и, кроме того, суду не было известно о наличии вступивших в законную силу судебных актов, устанавливающих факт наличия у истца статуса юридического лица». Здесь следует пояснить, что 16 мая 2001 г. Президенты ПМР и Молдовы ратифицировали Протокол о взаимном признании действия на территории Приднестровья и Молдовы документов, выдаваемых компетентными органами: удостоверения личности, водительские удостоверения, документы об образовании, свидетельства о государственной регистрации юридических лиц.

Оставляя в силе постановление апелляции, Федеральный Арбитражный Суд Московского округа указал, что суд первой инстанции сделал вывод об отсутствии у истца статуса юридического лица по неполно выясненным обстоятельствам, кассационная жалоба российской компании удовлетворению не подлежит. Таким образом, суд апелляционной инстанции оценил представленные приднестровской организацией документы как доказательства, подтверждающие статус юридического лица. Косвенно оценка была поддержана судом кассационной инстанции. Разумеется, Протокол между Приднестровьем и Молдовой о взаимном признании документов не имеет никакого правового значения ни для России, ни для Молдовы. Молдова вправе соглашаться с документами, которые выдают приднестровские органы, или не соглашаться с ними, но Россия, не будучи стороной Протокола, не может признавать приднестровские документы. Статусом юридических лиц на территории России приднестровские организации не обладают, однако суд первой инстанции должен именем Российской Федерации признать приднестровскую организацию юридическим лицом ad hoc, то есть специально для рассмотрения дела о взыскании денежных средств в пользу приднестровского поставщика.

Подобная аргументация слишком сложна и противоречива для суда первой инстанции, куда обращается с иском юридическое лицо непризнанного государства. Поэтому предлагаем приднестровским юридическим лицам указывать в исковых заявлениях принцип международного права, запрещающий произвольную дискриминацию перед судом. Возможность обращения в суд должна быть обеспечена каждому. Организации не может быть ограничен доступ к российскому правосудию лишь на том основании, что власти государства не в состоянии обеспечить контроль над всей своей территорией и выдавать документы, создаваемым на данной территории юридические лицам. Дискриминация юридических лиц есть дискриминация граждан (участников и работников организации), составляющих «людской» субстрат юридического лица.

Применительно к приднестровским организациям это дискриминация российских граждан, компактно проживающих в Приднестровье. Правильна позиция тех судов, которые оценивают свидетельства о регистрации в качестве юридических лиц, выдаваемые регистрационными органами Приднестровья, в качестве доказательства, подтверждающего правоспособность организации (постановление Федерального Арбитражного Суда Московского округа от 8 июля 2005 г. по делу № КГ-А40/5612-05). Позиция является правильной лишь с той оговоркой, что данное признание осуществляется судом в порядке оценки доказательств, представляемых истцом по конкретному делу в подтверждение своего статуса юридического лица. Организация признается юридическим лицом лишь для цели правосудия по конкретному делу – постановлению законного и обоснованного решения. Ниже показано как к организациям (объединениям граждан и / или организаций), которые не признаются юридическими лицами, суды относятся как к юридическим лицам, следовательно, нет теоретических препятствий к судебному признанию иностранной организации юридическим лицом. Такое признание суд осуществляет всякий раз, когда постановляет решение по делу с участием организации – юридического лица de facto.

Иностранный опыт

Согласно § 22 Германского Гражданского уложения (BGB), действующего с 1900 г., объединение, преследующее цель осуществления предпринимательской деятельности, приобретает правоспособность на основании государственной лицензии (разрешения), которое выдается землей (субъектом германском федерации), на территории которой объединение (коммерческая организация) имеет место нахождения. В соответствии с § 23 BGB объединению, которое не имеет места нахождения в какой-либо из земель, правоспособность может быть предоставлена постановлением Бундесрата (Федерального совета из членов земельных правительств, представляющих земли – субъекты германской федерации). При этом § 24 BGB устанавливает, что местом нахождения объединения признается местность, где осуществляется управление объединением. Таким образом, если коммерческая организация учреждена в соответствии с законодательством Турецкой Республики Северного Кипра (Kuzey Kıbrıs Tьrk Cumhuriyeti) и управляется из Фамагусты (Северный Кипр), это означает, что по германским законам данная коммерческая организация не является юридическим лицом, поскольку Республика Кипр не регистрировала организации в качестве юридического лица. Такой компании правоспособность может быть предоставлена Германией специальным постановлением. Теоретически государственная власть может не издавать специального постановления о том, что юриди- ческое лицо непризнанного государства следует рассматривать как собственное, но молчаливо исходить из того, что организация непризнанного государства обладает правосубъектностью.

Кроме того, германский суд гипотетически может не признать коммерческую организацию юридическим лицом и, следовательно, не признать за ней наличия гражданской процессуальной правоспособности, даже тогда, когда она зарегистрирована в качестве юридического лица в государстве, признанном международным сообществом, невзирая на последующую критику со стороны Европейского суда по правам человека.

Наконец, согласно германским законам полное товарищество, коммандитное товарищество и негласное товарищество являются неправоспособными союзами и, следовательно, не обладают статусом юридического лица (в отличие от законов Российской Федерации). «В судебной практике Германии постепенно утверждается положение, что торговые товарищества фактически являются юридическими лицами, несмотря на то, что закон не относит их к таковым, – констатирует Д. Грачев, – однако до настоящего времени судебная практика не нашла отражения в гражданском законодательстве». Таким образом, германские суды принимают к своему рассмотрению иски, поданные от имени неправоспособных торговых товариществ, признавая, тем самым, названные товарищества юридическими лицами для решения задачи конкретного искового производства – защите субъективных прав и охраняемых законом интересов правой стороны (истца и ответчика).

Этот вывод возникает в результате сопоставления факта признания немецкими судами юридической личности за неправоспособными коммерческими товариществами, созданными по законодательству Федеративной Республики Германии с фактом участия неправоспособных партнерств и других объединений в гражданском судопроизводстве США от собственного имени. Вывод подтверждается объяснениями профессора Петера Беренса: «Полное товарищество не является юридическим лицом. Однако в соответствии с § 124 ГТУ [Германское Торговое уложение, Handelsgesetzbuch. – А. А.] оно может самостоятельно участвовать в деловом обороте под собственным фирменным наименованием, обретая тем самым права и обязанности. Оно, таким образом, является ограниченно правоспособным. Полное товарищество может также выступать в суде в качестве истца или ответчика». Представляется, что быть ограниченно правоспособным невозможно, полное товарищество неправоспособно, права и обязанности приобретает не германское товарищество, а его участники от имени товарищества, но суды допускают к участию в процессе полные товарищества, считая их юридическими лицами как будто, для целей процесса.

Профессор Василий Климентьевич Пучинский разъяснял: «Если иное не вытекает из какого-либо нормативного акта, товарищество, осуществляющее торговый бизнес на территории Англии, может под фирменным наименованием предъявлять требования и отвечать по искам. В данном случае оно приравнивается к компания. Но товарищества формально не юридические лица, а потому введены дополнительные правила, корректирующие их процессуальную деятельность в качестве сторон». Содержание этих правил (раздел 81 Правил Верховного суда 1965 г.) в изложении профессора В. К. Пучинского наглядно показывает, что в процессе участвует не товарищество, а его члены, действующие как одна сторона. Тем не менее, суды общего права и ФРГ воспринимают товарищество (партнерство) как единое целое. Если суд наделен прерогативой признать юридическим лицом иностранную коммерческую организацию, которой с точки с точки зрения законодательства страны ее происхождения как бы не существует, это означает, что тот же суд, в рамках иного дела, для того, чтобы постановить законное и обоснованное решение по конкретному делу, может не рассматривать организацию в качестве самостоятельного юридического лица.

Проекция германского опыта на исполнительное производство: товарищество взыскателей

В литературе высказан взгляд, согласно которому «к объединениям граждан, не являющихся юридическим лицом, но претендующим на участие в исполнительном производстве в качестве одного должника либо взыскателя, должны применяться положения главы 55 ГК РФ о простом товариществе». Этот взгляд есть прямая проекция германского учения о товариществах, согласно которому, как помним, названные организации участвуют в гражданском обороте от собственного имени, не будучи юридическими лицами. «Подтверждением того, что несколько граждан в исполнительном производстве намерены действовать как единый коллектив, а не каждый самостоятельно в своих интересах, должен быть заключен между ними письменный договор об этом, один экземпляр которого целесообразно приобщить к материалам исполнительного производства».

Мысль о том, что соучастники – взыскатели могут действовать по отношению к должнику как одна сторона, весьма интересна. Например, взыскатели могут объединить свое имущество в соответствии со ст. 1041 ГК РФ для того, чтобы оплатить услуги представителя в исполнительном производстве и / или оплатить расходы по исполнению судебного решения своими силами с последующим их возложением на должника постановлением судебного пристава-исполнителя. Не возбраняется объединять имущество для приобретения должнику и членам его семьи жилого помещения, «которое по своим объективным характеристикам (параметрам) является разумно достаточным для удовлетворения конституционно значимых потребностей в жилище как необходимом средстве жизнеобеспечения», для последующего обращения взыскания на принадлежащий должнику жилой дом (особняк), который ранее являлся единственным жильем должника. Тем не менее, в исполнительном производстве взыскатели, образовавшие простое товарищество с целью удовлетворения своих притязаний за счет имущества должника, будут действовать каждый самостоятельно, от своего имени, а не от имени образованного ими товарищества. Этот тезис объясняется тем, что каждый из взыскателей имеет свой собственный исполнительный документ, производство которому объединено судебным приставом-исполнителем с производствами по другим исполнительным документам в сводное исполнительное производство (ч. 1 ст. 34 Закона об исполнительном производстве).

Создание товарищества взыскателей представляет известную сложность в связи с тем, что денежные требования, содержащиеся в разных исполнительных документах, могут иметь разный правовой режим. Поэтому взыскатели четвертой очереди станут опасаться действовать заодно с взыскателями первой и второй очереди (ст. 111 Закона № 229-ФЗ), поскольку существует риск потратить денежные средства в общих интересах и не получить возмещения, так как вся выручка от продажи имущества уйдет на погашение задолженности перед взыскателями, которые пользуются привилегиями. Итак, взгляд, согласно которому к объединению граждан, не являющемуся юридическим лицом, но обладающим статусом участника исполнительного производства нет возможности применять правила гражданского законодательства о простых товариществах. В ч. 1 ст. 49 Закона об исполнительном производстве говорится об объединении граждан, которому предписано совершить какие – либо действия неимущественного характера (прекратить деятельность, запрещенную судом), которое обладает способностью быть истцом или ответчиком в суде, являться участником административного судопроизводства.

Каждый из участников простого товарищества вправе оспаривать акты судебного пристава-исполнителя, но не от имени товарищества, а от своего собственного имени. Если интерпретировать ч. 1 ст. 49 Закона № 229-ФЗ чрезмерно широко, то вполне можно прийти к выводу о том, что коллективной стороной исполнительного производства может быть семья, которая как известно, представляет собой объединение граждан. Семья, конечно же, гипотетически, может рассматриваться как юридическое лицо, но действующее законодательство, признает семью юридическим лицом, только тогда когда она представляет собой зарегистрированную семейную (родовую) общину малочисленного народа (ст. 1, п. 3 ст. 8 Федерального закона от 20 июля 2000 г. № 104-ФЗ «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации»).

Германский опыт судебного признания коммерческих товариществ, не являющихся юридическими лицами, правоспособными для участия в судопроизводстве (в качестве истца или ответчика) и в исполнительном производстве (в качестве должника и взыскателя) необходимо экстраполировать на российское исполнительное производство не прямолинейно, а гораздо тоньше. Если германский суд относится как юридическому лицу к коммерческому товариществу, которое обладает всеми признаками юридического лица, но не является таковым в силу традиции, которой придерживается законодатель и от которой ему нельзя отступить, это означает, что к организации, которая обладает признаками юридического лица, но не прошла государственной регистрации в порядке, установленном законодательством страны своего происхождения, российский суд может отнестись как к юридическому лицу, рассматривая дело с участием данной организации и предоставляя ей или против нее исполнительный лист. Когда на территории России находятся и органы управления коммерческой организации, и ее предприятия (имущественные комплексы), когда здесь исполняются обязательства, принятые коммерческой организацией, а сама организация зарегистрирована непризнанным государством, нет оснований отказывать данной организации в способности выступать в качестве истца и ответчика в суде, в исполнительном производстве – в качестве взыскателя и должника.

С другой стороны, если организация, зарегистрирована в качестве юридического лица, но не обладает присущими ему признаками, в частности имущественной самостоятельностью и автономией воли, российский суд может не считать данную организацию за юридическое лицо, невзирая на факт его регистрации.

Доктрина «проникновения за корпоративную вуаль»

Согласно ст. 11 Закона № 229-ФЗ порядок исполнения в решений иностранных судов и арбитражей устанавливается международными договорами, процессуальным законодательством и законом об исполнительном производстве. Вопросы признания и приведения в исполнение решений иностранных судов и арбитражей могут рассматриваться в учебных курсах международного частного права, международного гражданского процесса и коммерческого арбитража, гражданского судопроизводства и арбитражного процесса. Монографии по исполнительному производству, а также учебная литература по курсу исполнительного производства могут также охватывать тему исполнения иностранных судебных и арбитражных решений.

В таком ракурсе интересно взглянуть на определение Арбитражного суда Томской области от 7 июля 2010 г. по делу № А67-1438/2010, в производстве по которому было установлено, что юридические лица имитировали между собой спор для «легитимации» предъявления требования к ОАО «Томскнефть» BHK в период, «когда контроль над ним будет утрачен ОАО «НК “ЮКОС”», а также с целью обременения одного из основных активов долгами в пользу подконтрольных менеджменту ОАО «НК “ЮКОС”» компаний – нерезидентов. Инсценировав спор, получили решение Международного арбитражного суда при Международной торговой палате Организации всемирного бизнеса о взыскании с ОАО «Томскнефть» в пользу ЮКОС КАПИТАЛ С.А.Р.Л. (YUKOS CAPITAL S.A.P.L.) значительной денежной суммы. После того, как контроль над ответчиком перешел в иные руки, сторона спора – ЮКОС КАПИТАЛ обратилась в арбитражный суд с заявлением о признании решения международного арбитража и выдаче исполнительного листа о взыскании с ОАО «Томскнефть» 7 254 218 987 руб., 275 225,84 долларов США, 52 964,84 британских фунтов стерлингов, а также простых процентов по ставке 9% годовых на 4 350 000 000, начиная с 12 февраля 2007 г. и по день уплаты долга.

Отказывая в удовлетворении заявления о признании и приведении в исполнение решения иностранного арбитража, суд указал «как истец, так и ответчик в споре в международном арбитражном суде не были экономически и юридически самостоятельными субъектами, а всецело контролировались одними и теми же лицами («НК “ЮКОС”»), экономический смысл для обращения в международный арбитражный суд за разрешением данного спора отсутствовал.

В данном случае, Арбитражный суд Томской области косвенно применил доктрину «проникновении за корпоративную вуаль» (Durchgriff hinter den gesellschaftsrechtlichen Schleier), согласно которой кредиторы компании –должника могут рассматривать имущество должника и имущество участников компании как единую массу, на которую можно обратить взыскание. В названной доктрине выделяют «обратное проникновение» (umgekehrter Haftungsdurchgriff), когда кредиторы участника компании получают возможность обратить взыскание по его личным долгам на имущество контролируемой им компании, и «поперечное проникновение (Querdurchgriff), при котором перед кредиторами отвечает несколько компаний, контролируемых одним лицом. Суть доктрины «проникновения за корпоративную вуаль» заключается в том, что юридическое лица, контролируемые одним или несколькими лицами, рассматриваются не как самостоятельные субъекты, независимые друг от друга, а как один субъект.

Учение о «проникновении за корпоративную вуаль» («снятии корпоративных покровов»), по всей видимости, рождено судебной и административной практикой Первой мировой войны. В циркуляре министерства юстиции Франции от 24 февраля 1916 г. указывалось «когда речь идет о вражеском характере юридического лица, нельзя довольствоваться исследованием “правовых форм, принимаемых компаниями: ни местонахождение административного центра, ни другие признаки, определяющие в гражданском праве национальность юридического лица, недостаточны, так как речь идет о том, чтобы с точки зрения публичного права выявить действительный характер деятельности общества”. В циркуляре указывалось “вражеским” надо признать юридическое лицо, если его управление или его капитал в целом или в большей части находиться в руках неприятельских граждан, ибо “в этом случае за фикцией гражданского права скрываются действующие физические лица”». «Палата лордов в 1916 г. признала “враждебным иностранцем”, – писал профессор Л. Лунц, – одно общество, которое хотя и было организовано по британским законам, но акционерами которого состояли лица, проживавшие в Германии. В 1919 г. тайный совет в Лондоне вынес решение, по которому компания, организованная по законам нейтральной Голландии, была объявлена “враждебным иностранцем”, так как все дела ее контролируют “германские капиталисты”».

В настоящее время в Российской Федерации теория гражданского права постепенно отходит от постулата, согласно которому юридическое лицо следует рассматривать как самостоятельное в отношениях с иными субъектами. Доказательством тому являются слова профессора Евгения Суханова, предостерегающего от чрезмерного увлечения доктриной «снятия корпоративных покровов». «Если из редкого исключения она превратиться в ограничивающее имущественные права общее правило (а именно к этому ведет современная российская практика применения п. 1 ст. 10 ГК РФ, превращающая эту исключительную норму в ultima ratio стороны, интересы которой невозможно защитить вследствие отсутствия у нее каких-либо серьезных правовых оснований), то это грозит разрушением института юридического лица. С этой точки зрения следует оценивать и предложения о более широком использовании названной ответственности в российской правоприменительной практике», – пишет профессор Е. Суханов. Невзирая на наметившуюся тенденцию, принцип безответственности участников юридического лица (иных лиц, контролирующих компанию), как отмечают исследователи, остается в российской судебной практике почти незыблемым. Между тем, как представляется, институт юридического лица имеет своей главной задачей не ограничение ответственности его участников, а не допущение прекращения деятельности предприятий в случае смерти или недееспособности ведущих их физических лиц. Для этого предприятиям дается правовая форма («маска», «вуаль») юридического лица, благодаря чему бизнес наделяется правосубъектностью.

На юридическое лицо, пребывающее в экономической зависимости от своих участников, можно посмотреть как на имущественный комплекс, используемый для ведения предпринимательской деятельности (ст. 132 ГК РФ). Предприятие, в соответствии с п. 1 ст. 132 ГК, в целом как имущественный комплекс признается недвижимостью. Согласно п. 14 ч. 1 ст. 64 Закона об исполнительном производстве судебный пристав – исполнитель вправе обращаться в орган, осуществляющий государственную регистрацию прав на имущество и сделок с ним (регистрационный орган), для проведения регистрации на имя должника принадлежащего ему имущества в случаях и в порядке, которые установлены названным законом. В ч. 2 ст. 66 Закона № 229-ФЗ перечислены случаи, при которых судебный пристав-исполнитель обязан обратиться в регистрирующий орган для проведения регистрации права собственности должника. В ч. 1 ст. 66 Закона № 229-ФЗ сказано, что судебный исполнитель может обратиться в регистрирующий орган с заявлением о государственной регистрации права должника на имущество, когда у должника отсутствует или недостаточно имущества (имущественных прав), на которое можно обратить взыскание.

Согласно п. 1.1. ст. 16 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» (ред. 2 ноября 2013 г.) заявления о государственной регистрации прав на предприятия как имущественные комплексы и сделок с ними представляются в федеральный орган в области государственной регистрации. Существует потенциальная возможность обратить взыскание на имущественный комплекс должника как единое целое, с включением в его состав всех долгов (обязательств), с указанием кредиторов, характера, размера и сроков их требований. Такая возможность делает исполнительное производство для кредиторов более привлекательным в сравнении с процедурами, установленными Федеральным законом от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (ред. 23 июля 2013 г.), поскольку п. 3 ст. 110 Закона о банкротстве запрещает включать в состав предприятия должника при его продаже денежные обязательства и обязательные платежи. Между тем, зачастую самое ценное в имуществе должника это система гражданско-правовых обязательств по аренде недвижимого имущества, по исполнению подрядных договоров и др., участником которых является должник. Собственного имущества у должника может и не быть, если он создан для эксплуатации имущественной базы, предоставленной ему в аренду материнской компанией.

Если для обращения взыскания на предприятие физического или юридического лица не требуется специального судебного решения, то для обращения взыскания на имущество участников, контролирующее юридическое лицо, необходимо специальное о том судебное решение. «Накопление метана вызвало взрыв [на шахте компании Boggs], которым было убито пятнадцать шахтеров. Погибшие являлись работниками стопроцентной дочерней компании корпорации – ответчика. В качестве истцов выступили вдовы погибших шахтеров. Истцы предъявили материнской компании иск в связи с проявлением ею безрассудства и небрежности при эксплуатации угольной шахты. Они заявили, что материнская компания признавала необходимость улучшения вентиляции в шахте, однако пренебрежительно полагала, что ничего не произойдет. Материнская компания демонтировала имевшиеся средства вентиляции и безопасности, чтобы расширить объемы выработки, и скрыла этот факт от федеральных инспекторов. Судом было установлено, что материнской компании принадлежали все акции дочерней компании; дочерняя компания продавала весь уголь материнской компании; материнская компания удерживала у себя все деньги, полученные в результате реализации угля; материнская компания обеспечивала финансирование для оплаты всех расходов дочерней компании.

Хотя эти факты явно свидетельствуют в пользу проникновения за корпоративный занавес, суд пришел к выводу о том, что материнская и дочерняя компании являлись самостоятельными и отличными друг от друга корпорациями». В российском праве для возложения в подобных случаях ответственности на материнскую компанию, управляющую делами дочерней организации, можно прибегнуть к доктрине источника повышенной опасности (ст. 1079 ГК РФ). Достаточно признать владельцем источника повышенной опасности не формального собственника шахты – дочернюю организацию, а материнскую компанию, которая управляет шахтой посредством дочернего юридического лица, созданного для этой цели (п. 1 ст. 1079 ГК). Фигура владельца источника повышенной опасности может не совпадать с фигурой собственника (номинального или реального) и кажется специально зафиксированной в законе для возложения на материнские компании ответственности по обязательствам из причинения вреда.

Юрист на предприятии

С бератором «Юрист на предприятии» Вы с легкостью разрешите любой конфликт с контрагентами и с честью пройдете процедуру любой проверки. Также вы быстро найдете форму любого документа, нужную статью закона, пример из арбитражной практики. Узнайте об издании больше >>

Читайте также по теме:

Права и обязанности налоговых органов и их должностных лиц

Юридический адрес: новые правила и нюансы

Постановка фирмы на учет в налоговой инспекции по месту нахождения